Клинически коклюш сильно изменчив, включая как широко распространенные бессимптомные, средние или выраженные инфекции, так и очень редкие и иногда летальные формы, наблюдаемые у детей в возрасте до 5 месяцев, смертность от которых оценивается приблизительно в 40%.⁴³ У детей старше одного года летальные исходы редки, и даже при тяжелом течении заболевания прием антибиотиков почти не влияет на исход.⁴⁴

В настоящий момент необходимость иммунизации обосновывается главным образом высокой смертностью маленьких детей от этого заболевания. Это привело к ужасающей практике введения этой наиболее опасной из всех вакцин детям в возрасте 2, 4 и 6 месяцев, когда материнское молоко могло бы с максимально возможной эффективностью защитить их от всех инфекций,⁴⁵ а воздействие этой вакцины на формирующуюся кровь и нервную систему может иметь катастрофические последствия. По всем приведенным причинам следует незамедлительно прекратить практику обязательной вакцинации против коклюша и предпринять исследования с целью оценки и компенсации ущерба, уже нанесенного этой вакциной.

Ситуация с полиомиелитом и двумя основными полиовакцинами совершенно иная. Стандартная вакцина Сэбина включает ослабленные полиовирусы каждого их трех вызывающих паралич штаммов и представляется вполне безопасной — возможно, из-за орального приема. При этом вирус попадает в организм естественным путем — через желудочно-кишечный тракт, что позволяет выработать практически естественный иммунитет.

С другой стороны, дикий вирус полиомиелита не вызывает никаких симптомов у более чем 95% заболевших даже в условиях эпидемии,⁴⁶ а неврологическая картина с разрушением нейронов двигательных путей спинного и продолговатого мозга появляется только у 1-2% больных с симптомами.⁴⁷ Таким образом, полиомиелит может развиваться только при наличии у заболевшего человека особой анатомической восприимчивости. Даже во время полномасштабных эпидемий 1950-х годов скорость распространения полиовирусов оставалась очень низкой, а количество случаев, приведших к смерти или стойким нарушениям, было крайне невелико по сравнению с огромным числом заболевших и имевших возможность заболеть.⁴⁸

В допрививочную эпоху вирус был распространен более или менее повсеместно — его всегда можно было обнаружить в пробах городских сточных вод.⁴⁹ Как следствие, эффективный природный иммунитет к нему был практически универсальным (насколько это возможно), и в высшей степени сомнительно, чтобы какие-либо искусственные мероприятия могли бы привести или хотя бы приблизиться к такому результату. Вирулентность дикого вируса на первых порах была так низка, что трудно определить, каким образом его дальнейшее ослабление не приводило бы к одновременному ослаблению естественной силы иммунного ответа. Факт остается фактом — люди, анатомически восприимчивые к дикому типу вируса, по-видимому остаются восприимчивыми к ослабленному, но живому, вирусу вакцины. В результате у некоторых привитых от вакцины развивается паралич,⁵⁰ тогда как другие могут продолжать носить вирус в скрытой форме, возможно — внутри тех же клеток-мишеней.

В таком случае единственным преимуществом применения вакцины остается введение вируса в раннем детстве, когда его вирулентность обычно ниже всего⁵¹ — преимущество, с лихвой перекрываемое риском ослабления иммунного ответа, как указано выше. Во всяком случае, применительно к вакцине против полиомиелита, которая безопасна в той же степени, как и любая другая вакцина, это вопрос чрезвычайной сложности. Это также прекрасный пример скрытых ловушек и просчетов, свойственных соблазну победить природу ее же оружием — попытка устранить проблему, которую невозможно устранить, а именно — саму восприимчивость к болезни. Возможно, наступит день, когда мы осознаем последствия введения живых вирусов сотням миллионов детей и согласимся с тем, что нам следовало бы сосредоточиться на лечении болезни, если мы больны, а не на разработке способов исключения возможности заболевания, которым мы не больны сейчас и вполне можем не заболеть и в будущем.

Вакцинация и развитие медицинских технологий

В заключение мне хотелось бы вернуться к политическому аспекту вопроса о вакцинации, к нашему общему долгу как граждан демократического государства сообща изучать и тщательно обдумывать вопросы глобальной важности и принимать четкое и обоснованное решение о том, как мы собираемся жить дальше. Изложив свое мнение о безопасности и эффективности плановых детских прививок, я надеюсь, что сторонники других точек зрения откликнутся и поступят так же. Поэтому я очень обеспокоен атмосферой фанатизма, в которой происходит навязывание прививок обществу, а их серьезное обсуждение игнорируется или подавляется службами здравоохранения, как будто этот вопрос уже решен окончательно и бесповоротно. Говоря словами сэра Макфарлейна Бернета,

...Мы можем гордиться, что в любой цивилизованной стране все инфекционные заболевания, которыми может заболеть человек, незначительны или легко излечимы доступными лекарственными средствами. Смертельные некогда болезни больше не представляют опасности, а разработанные общие принципы контроля могут быть применены к любым неожиданным вспышкам заболеваний в будущем.⁵²

Вне зависимости от его истинности или ложности, это заявление свидетельствуют о самодовольной самоуверенности представителей профессии, сделавшей целью своих устремлений манипулирование самой Природой, и общества в целом. Как об этом сказал Роберт Мендельсон, "мы спешим нажать на курок, но не торопимся узнать о последствиях происходящего вслед за этим".⁵³ Применительно к прививкам эту неторопливость можно назвать систематической. Например, когда в 1978 г. конгрессом были сформулированы принципы выплаты компенсаций в случае "нанесенного прививками вреда", Американская академия педиатрии опубликовала следующие ограничения к их применению:

1. Компенсация доступна для детей или подростков младше 18 лет, которые испытали выраженную реакцию на прививку, выполненную в школе по месту жительства, а также для лиц любого возраста, испытавших такую реакцию в результате контакта с вакцинированными детьми или подростками.
2. Реакция заранее определена как возможное последствие данной прививки.
3. Реакция проявляется в течение 30 дней после проведения вакцинации.⁵⁴

Такие ограничения автоматически исключают все хронические заболевания и вообще любые проявления, не относящиеся к числу очень немногих отрицательных реакций, определение и регистрация которых продолжается до сих пор и которые, очевидно, являются только малой частью проблемы.

Неверно полагать, что правительство или медицинское сообщество не знают о вопросе, волнующем каждого родителя — может ли вакцинация стать причиной рака или других хронических заболеваний. Именно это мрачное предположение было выдвинуто профессором Робертом Симпсоном из университета Ратджерса на научном семинаре в 1976 г.:

Программы вакцинации против гриппа, кори, паротита и т.д. фактически могут привести к тому, что человеческая РНК начнет воспроизводить латентные провирусы в клетках всего тела. Такие латентные провирусы могут представлять собой готовые к дальнейшим преобразованиям молекулы: активизировавшись в подходящих условиях, они могут вызывать различные заболевания, такие как ревматоидный артрит, рассеянный склероз, системная красная волчанка, болезнь Паркинсона и, возможно, рак.⁵⁵

К сожалению, очень немногие готовы или способны серьезно воспринять такого рода предупреждение, менее всего — Американское онкологическое общество или Американская академия педиатрии. По словам Рене Дюбо, все мы хотим верить в чудо, невзирая на факты.

Идея искоренения кори или полиомиелита стала привлекательной для нас по той простой причине, что мощь современной медицины создала иллюзию технической возможностиаутодафе во имя современной цивилизации. этого достижения: мы благоговеем перед любой победой технологии над Природой, подобно тому, как бой быков славит победу человеческого интеллекта над грубой животной силой. Вот почему мы не завидуем заоблачным прибылям компаний-производителей лекарств и с радостью предоставляем им тела наших детей для новых экспериментов. Вакцинация - настоящее религиозное причастие чуду медицинской науки, подлинное

Любой человек в здравом уме должен понимать, что даже если бы мы нашли способ постепенно уничтожить корь, полиомиелит и все другие известные человечеству болезни, наше здоровье не улучшилось бы от этого, а новые заболевания — столь же, если не более ужасные, тут же заняли бы их место. Еще менее вероятно, чтобы разумный человек мог вообразить, будто болезни, от которых мы страдаем, являются чем-то отдельным от переживающих их людей, или будто такое разделение возможно с помощью совершения соответствующего химического или хирургического обряда. Всё это чудеса, в которые нас научили верить, и идолы, которым мы на самом деле поклоняемся. Мы предпочли забыть более старую и простую, но неприятную истину: первопричина восприимчивости к болезням лежит в нашей биологической природе, а признаки и симптомы заболеваний являются попыткой нашего жизненной энергии преодолеть именно то, что мы пытаемся преодолеть, пытаясь, короче говоря, исцелить себя сами.

Миф о том, что мы можем найти технические средства от всех заболеваний человека, выглядит привлекательным в первую очередь потому, что он обходит проблему лечения, и является настоящим чудом — в том смысле, что никогда не становится реальностью. Несомненно, все мы можем в любой момент заболеть и умереть, и никакие технологии не в силах это изменить, хотя именно это и является высшей задачей технической медицины, всегда направленной на борьбу с болезнями и их ликвидацию в любых проявлениях.

Вот почему, невзирая на все должное уважение, я никак не могу согласиться с таинствами, которые проповедует "Мерк Шарп энд Доум", или уверовать в чудеса, пропагандируемые Центром контроля заболеваний. Я предпочитаю довольствоваться чудом жизни как таковой, которая дарит нам не только болезни, но и искусство врачевания. Благодаря этому мы можем вовремя заметить, что мы больны или уязвимы для заболеваний, и временами, с помощью Господа Бога и своих ближних, испытать чувство здоровья — независимо от нашего гражданства и национальности. Это моя религия. Я никого не заставляю следовать ей, но буду рад, если кто-то захочет присоединиться ко мне.

Заключение:

Направления дальнейших исследований

В статье "Аргументы против вакцинации" мне хотелось осмыслить собственный опыт и выстроить последовательную и логичную цепочку рассуждений, чтобы разобраться в собственных мыслях и сведениях, почерпнутых из прочитанной литературы, а также сообщенных пациентами.⁵⁷ Следующий этап — рассмотрение вопроса об экспериментальном подтверждении, попытка в общих чертах описать методы поиска надежных и достоверных доказательств безопасности, эффективности и способа действия обычных вакцин.

Перечитывая свою статью, я был удивлен, обнаружив, что даже самые умозрительные идеи в действительности можно легко проверить с помощью общепринятых аналитических методов. При этом еще более удивительно, почему подобные исследования не были проведены давным-давно. Более того, как отмечено мною в тексте, многие исследователи уже рассматривали эти идеи и даже выносили их на всеобщее обсуждение. Причина того, почему эти идеи до сих пор не восприняты серьезно, очевидна - они настолько еретические, что даже попытка найти время для их изучения требует определенной смены парадигмы.⁵⁸

Насколько эффективны вакцины?

В тексте статьи аргументируется, что, если действие вакцин подавляет нормальную способность иммунной системы к острому ответу на проникновение инфекции, то

1. само по себе падение частоты острого заболевания уже не может рассматриваться как свидетельство истинного иммунитета;
2. ни присутствие определенных антител, ни их определенная концентрация не может служить признаком наличия иммунитета по той же причине — вспышки данных заболеваний по-прежнему происходят даже в серологически высокоиммунных группах населения.

Гораздо интереснее было бы определить предоставляемую прививкой степень защиты от острого заболевания на момент вспышки. Это несложно выполнить, сравнив частоту вспышек и тяжесть заболевания у людей "иммунизированных" полностью или частично и их непривитых друзей и соседей. Даже не говоря о возможности подавления иммунитета, подобное исследование могло бы дать более верное представление о действии вакцин, чем сведения, предоставляемые их сторонниками. Не могу не отметить, что для всех подобных исследований требуется значительная группа непривитых людей, согласие тех родителей, которые отказываются прививать своих детей вопреки согласованным усилиям органов здравоохранения, направленным на их запугивание и наказание. Безусловно, тот же результат может быть достигнут гораздо проще - достаточно сделать вакцинацию необязательной, как в Западной Германии, Швеции, Великобритании и других развитых странах. Это позволит создать экспериментальные и контрольные группы и действительно изучить их. И наоборот, единственным результатом наших неистовых усилий по достижению 100-процентного соответствия существующим установкам является невозможность таких исследований.

Другой сходный тип исследования — оценка эффективности ревакцинации через различные периоды после проведения исходных прививок, при наличии двух контрольных групп:

1. непривитая группа, как указано выше, и
2. группа детей, которые получили прививки, но из-за отказа родителей позднее не получили ревакцинаций.

Кроме того, с помощью подобного исследования можно было бы определить частоту и тяжесть острого заболевания или заболевания дикого типа непосредственно во время вспышки, а не просто измерить титр или уровень циркулирующих антител (значение которого, возможно, гораздо меньше). На основании упомянутых в статье предварительных исследований мне представляется, что степень защиты, предоставляемая как первичными, так и повторными дозами вакцины, значительно меньше в таких ситуациях, чем та, на которую могли бы указывать снижения частоты заболевания или повышение титра антител. Более того, оба исследования легко могут быть проведены в подходящих группах животных с использованием вакцин против основных заболеваний, свойственных данному виду (например, чумка у собак, лептоспироз, лейкоз кошек и т.п.), поскольку основным вопросом остается эффективность и способ действия вакцин вообще.

Третья возможность - рассмотрение взаимосвязи между уровнем определенных антител и "иммунитетом" в широком смысле слова (см. выше). Это сравнительно несложно — следует измерить начальные титры антител через регулярные интервалы времени, а затем в ретроспективе сравнить по этим показателям подгруппу привитых детей, позднее перенесших заболевание, с сопоставимой подгруппой не болевших детей. Наконец, обе эти подгруппы можно сравнить с аналогичными подгруппами непривитых детей, у всех или большинства из которых, по-видимому, не определяются антитела в определяемом титре до контакта с источником заражения.

Как работают вакцины?

Как я объяснял выше, проблема подобных исследований в том, что все они систематически игнорируют опасную возможность иммуносупрессивного действия вакцин, способного вызвать или проявить множество хронических заболеваний, протекающих более или менее бессимптомно в течение долгого времени. Именно поэтому вопрос об их эффективности не может рассматриваться изолированно, без связи с механизмом их действия в целом. Узкая проблема "эффективности" сама по себе очень обманчива: она привлекает наше внимание к классическому острому заболеванию, но игнорирует широкий диапазон биологических ответов, вызванных бактериями, вирусами и изготовленными из них вакцинами, а также латентными, бессимптомными и хроническими инфекциями. В частности, нам уже известно множество ситуаций, когда невозможность развития острого заболевания прямо противоречит хорошему здоровью, представляя собой состояние хронической иммунной толерантности, а отнюдь не истинного иммунитета.

Прежде всего необходимо изучить влияние вакцин - как немедленное, так и долговременное — на различные характеристики заболеваний и здоровья в целом. К примеру, в случае с коклюшной вакциной тщательные перспективные исследования позволили бы оценить частоту и тяжесть аномалий кровеносной и нервной систем в обычные сроки после прививок, через стандартные промежутки времени до и после них. Это можно выполнить сравнительно недорого с помощью полного анализа крови, краткого неврологического обследования и простых поведенческих и психологических тестов в произвольно выбираемых группах привитых и непривитых детей.

В дополнение к сказанному выше, многие клинические характеристики возможно оценить во время педиатрических осмотров (например, частоту и тяжесть таких распространенных детских заболеваний как инфекции верхних дыхательных путей, воспаление миндалин, гортани, синуситы и отиты, задержка роста и развития, увеличенные железы и т.п.) привитых и непривитых детей за определенный период времени. По той же схеме можно и установить картину заболеваемости для каждой конкретной вакцины. Здесь снова очевидна крайняя необходимость больших групп непривитых пациентов. Что касается коклюша, мой клинический опыт убедительно свидетельствует о том, что среди привитых частота заболеваемости хроническими и возвратными инфекциями гораздо выше — при значительно большей вероятности осложнений и последующей инвалидности (миринготомия, потеря слуха, плохая успеваемость в школе и т.д.).

Наконец, можно наблюдать этих детей во время латентного и подросткового периода для подтверждения широкой распространенности и тяжести целой гаммы хронических заболеваний, таких как экзема и астма, ревматоидный артрит и системная красная волчанка, язвенный колит и болезнь Крона, рассеянный склероз и другие дегенеративные заболевания, гиперактивность и необучаемость, поведенческие проблемы и трудности в школе, лейкемия и другие формы рака. Надеюсь, что я ошибаюсь, но мой клинический опыт вновь свидетельствует о том, что ситуация в привитой группе значительно хуже по всем указанным категориям.

С помощью более ограниченного исследования можно проследить влияние прививок на распространенность и заболеваемость другими острыми инфекциями, с которыми контактировали те же самые дети (грипп, гепатит, мононуклеоз, болезнь Лайма и т.д.). Это позволит определить, мешает ли процесс вакцинации способности иммунной системы к развитию острого ответа на инфекцию и в какой степени это происходит. В этом случае необходимы две контрольные группы:

1. непривитые дети, позднее контактировавшие с возбудителями гриппа, гепатита, мононуклеоза и т.п.; и
2. непривитые дети, заболевшие и выздоровевшие от заболеваний, против которых производится вакцинация (корь, свинка и т.д.), до контакта с возбудителями гриппа, мононуклеоза, гепатита и т.д.

Здесь я мог бы сознаться, что теоретически я уверен, что обе контрольные группы, имевшие возможность заразиться данными заболеваниями, продемонстрируют меньшую частоту острых и хронических заболеваний, чем их привитые собратья. Хотелось бы заменить эту теоретическую уверенность более точными данными.

Разработать план соответствующих исследований на животных для изучения возможности иммуносупрессивного действия вакцин также сравнительно несложно. Привив или не привив животное против заболеваний, обычных для данного вида, мы можем измерить, к примеру, лейкоцитарную и макрофагальную активность — как in vivo, так и in vitro — в ответ на различные изменения (например, на воздействие неродственных инфекций, аллергенов или химических реактивов). В числе прочих возможностей — сравнение стандартных печеночных проб и способности селезенки и костного мозга привитых и непривитых животных к отторжению аллотрансплантатов или к реакции на кровотечение или переливание крови.

Наконец, на клеточном уровне можно провести цитогенетические исследования, показывающие воздействие прививок на морфологию кариотипа и хромосом, начав с клеток-мишеней, к которым вакцина имеет известное сродство (например, паренхиматозные клетки печени при гепатите, ацинарные клетки околоушных желез при свинке и т.д.). При помощи электронной микроскопии тщательное исследование также может выявить присутствие вирусных ДНК- или РНК-"эписом" или частиц внутри упомянутых клеток, и подтвердить вероятность латентной и хронической инфекции, как минимум в случае применения живых вакцин.

В любом случае, независимо от того, какие именно исследования проводятся в настоящий момент, необходимые технологии уже существуют. Единственным препятствием к их проведению является наше нежелание признать вероятность того, что вакцины — не просто "волшебное лекарство" для выработки специфических антител. Это сложные биологические агенты, влияние которых на организм человека практически не исследовано и нуждается в срочном изучении.